Вифлеемское сияние. О праздновании Рождества Христова в Вифлееме.

С древних времен каждый христианин, горя любовью и благодарностью к воплотившемуся Господу, старался, в зависимости от возможности, отметить событие Рождества Спасителя как-то особенно. Поэтому Вифлеем (Ефрафа) – является городом воплощенного христианского вдохновения, живой благодарной памяти, городом-молитвой, в котором древние камни хранят тайну воздыханий царей и простолюдинов, патриархов и мирян, святых и грешников. Вифлеемская пещера вдохновила святую царицу Елену и императора Константина  в 330 г., а также и императора Юстиниана  в 527-565 гг. построить и щедро украсить величественную базилику. Иерусалимский Патриарх Софроний (VII в.) воплотил свое благоговение к вочеловечившемуся Господу в чудных песнопениях в честь праздника Рождества Христова. На средства византийского Императора Мануила Комнина в 1169 г. стены и 46 монолитных колонн с капителями коринфского ордера были украшены мозаичными и фресковыми[1] изображениями праздников, святых и ангелов. А те люди, которые не имели больших материальных достояний, приносили сюда свое сердце. Улицы этого маленького и неказистого городка не просто отполированы стопами тысяч паломников, но, как ноги Спасителя, омыты потоками слез умиления и покаяния. Паломническая тропа к этому святому месту не зарастала и в самые тяжелые для Вифлеема времена. И когда на улицах Ефрафы льется кровь, когда по улицам города курсируют танки, ежедневно слышны орудийные залпы и свист пуль, Вифлеемский храм Рождества по-прежнему принимает своих посетителей, и в праздник Рождества Христова воздух в «доме хлеба» наполняется праздничным барабанным боем и монотонным журчанием волынок.

Изменилось время, цивилизация со всеми ее прикрасами и ужасами внесла в жизнь и этого славного городка свои коррективы, но в основном традиция отмечать торжество Боговоплощения осталась неизменной.

Праздничные мероприятия начинаются утром в рождественский сочельник. По древней традиции, из Иерусалима начинается торжественная процессия Блаженнейшего Патриарха Греческой Православной Церкви в сопровождении архиереев и клириков[2]. Как и полторы тысячи лет назад, утром Патриарх в сопровождении духовенства выходит из тронного зала Греческой Патриархии. Процессия следует по улице Православного Патриархата, улице св. Димитрия, ведущей к Цитадели у Яффских ворот. Транспортом для Его Блаженства и духовенства служат теперь уже не кони и коляски, а современные комфортабельные автомобили. А турецких конных полицейских сменили израильские полицейские машины, которые будут сопровождать Его Блаженство до монастыря святого пророка Илии.

Остановка патриаршего кортежа у этого монастыря не случайна. Он был сооружен в 518 г. на месте сразу трех исторических событий, переданных православным преданием. Недалеко от монастыря находится скала, на которой отдыхал пророк Илия (3 Цар. 19,5), и то место, где святое семейство остановилось у источника во время бегства в Египет. Этот источник называется также «кладезем трех волхвов». Здесь, по преданию, им вновь воссияла звезда, приведшая их с востока в Вифлеем.

У монастыря пророка Илии, расположенного на полпути от Иерусалима в Вифлеем, Патриарха встречают игумен монастыря и духовенство Иерусалимской Церкви, а также мэры двух городов – Бейт-Джалы и Бейт-Сахура, представители вифлеемской общественности,  главы и старейшины арабских кланов, которых называют мухтарами и шейхами.

В монастыре, не изменяя давней традиции, Патриарх и высокопоставленные паломники рассаживаются в большом приемном зале. Гостям подают рюмку коньяка, чашечку кофе со стаканом воды и сладостями, или – как это именуется греками – «глико-неро». После непродолжительной беседы Его Блаженство выезжает из монастыря св. пророка Илии и направляется на площадь Яслей в Вифлееме.

Время, подобно Иордану при Крещении Спасителя, как бы возвращается вспять – кортеж Патриарха сопровождают уже не «тойоты», а полицейские арабские скакуны, по улицам Вифлеема шествуют палестинские дети, разодетые в праздничные мундиры, улицы города разукрашены разноцветными флажками, а воздух оглашается звуками барабанов и волынок. Продолжается также и древняя традиция восточных «фантазий». Проф. А.А. Дмитриевский, повествуя о прежних временах, писал, что знатные люди Вифлеема и окрестных городов, сопровождавшие Патриарха на конях, в знак своей радости, «желая показать свою удаль и молодечество и доставить приятное зрелище дорогим гостям, нередко отделяются от патриаршего поезда, пускаются во весь карьер, обгоняя друг друга, стреляют из ружей и во­обще проделывают всякого рода замысловатые скако­вые упражнения, называемые на местном языке «фантазиями»[3]. Сейчас этих «фантазеров» сменили арабские скауты, которые от мала до велика заполняют все прилегающие к базилике улицы и устраивают настоящий парад, маршируя и играя на различных духовых и ударных инструментах. Постукивая одной барабанной палочкой о другую, «фантазеры» производят красивые ритмичные звуки, виртуозно вертят и ловко подбрасывают в воздух длинные разукрашенные булавы, с изумительным мастерством исполняют разнообразные концерты на волынках. Одним словом, несмотря на холодную и дождливую погоду, которая обычно бывает в эти зимние дни, город наполняется теплой атмосферой радости и ликования, которые во много раз усиливаются, когда на площадь вступает Патриарх. Сонм молящихся и зевак, заполняющих площадь Яслей, просто взрывается ликующими возгласами и аплодисментами. Для русского паломника видеть и слышать все это весьма непривычно. Облаченный в мантию Патриарх, идущий по площади ко входу в храм, опираясь на патриарший жезл, порой с трудом может стоять на ногах. Приложиться к его кресту, который он держит в руках, стараются шейхи и мухтары, владельцы крупных магазинов и отелей, представители администрации и полицейские. На фоне ликующих возгласов не слышно даже приветственного слова Настоятеля Греческого Православного монастыря в Вифлееме, который стоит вплотную к Патриарху и вынужден почти кричать.

Многочисленные клирики Греческой Православной Церкви, среди которых неизменно присутствует и Начальник Русской Духовной Миссии, также встречают своего Предстоятеля на площади Яслей в красных праздничных облачениях с иконой Рождества и Евангелием. Затем они через главную очень низкую дверь первыми входят в храм Рождества. За ними в базилику входит Патриарх. Рядом с ним обычно следуют мэр Вифлеема, комендант полиции Вифлеемского округа, члены муниципального совета. Внутри базилики Патриарха приветствует консул Греции и становится по его правую руку.

Через южный неф Кафоликона[4] Патриарх по южной лестнице спускается в Пещеру Рождества, где совершает каждение и прикладывается к Звезде[5] и Яслям.  После этого он ждет в стороне, пока приложатся также участвующие в богослужении епископы, греческий консул, мэр Вифлеема и другие высокие гости.

В то время, как процессия входит в Базилику Рождества, представители Латинского и Армянского Патриархов, охраняемые своими кавасами, стоят в нише с южной стороны от главного входа. На этой и других рождественских церемониях Греческой Православной Церкви в Пещере Рождества присутствует ризничий-католик, стоя с южной стороны от принадлежащих францисканцам Яслей. Между Греческой Православной и Армянской общинами существует взаимное соглашение, по которому их представители не присутствуют на рождественских церемониях, проводимых другой общиной в Пещере Рождества.

Для лучшего понимания упомянутого нюанса, следует сделать небольшое отступление. Дело в том, что за свою длинную и сложную историю, начавшуюся в IV в. по Р.Х., Вифлеемская базилика перетерпела многое[6]. Под ее деревянными сводами, покрытыми при императоре Мануиле Комнине свинцом, кроме православного существуют еще и армянские, коптские и сирийские престолы. История свидетельствует, что Крестоносцы в XII-XIII вв. разграбили великолепный храм и увезли в Рим много сокровищ, в том числе и ясли Христа[7]. С южной стороны к базилике они пристроили католический храм св. Екатерины. Хотя латинский храм находится снаружи, в базилике осталось много следов католического влияния. Несмотря на то, что в XII в. средства на украшение храма были выделены византийским императором Мануилом Комнином, изображения на стенах и колоннах несут явные латинские отпечатки. Некоторые из них выполнены западными мастерами. Например, под мозаичными изображениями ангелов подписано имена мастеров, которых звали Ефрем и Basilius Pictor[8]. В ряду таких святых как Антоний и Макарий Великие, бессребреники Косьма и Дамиан, Иоанн Богослов и Георгий Победоносец, Феодосий Великий и Савва Освященный, стоят латинские святые Леонардо, Катальдо и Канутус (датский король)[9]. Имена некоторых святых написаны на двух языках: латинском и греческом. Причем латинские буквы крупные и греческие мелкие. Кроме того, греческий язык мастеров оставляет желать лучшего. Греческие слова написаны с ошибками. Иногда, для того чтобы прочесть надпись нужно менять буквы местами. Дополняя картину росписей базилики, от которых остались сильно потемневшие фрагменты, нужно сказать, что вместе с этой синкретичной иконописью, на стенах базилики, кроме летописи предков Христа[10], запечатлена еще своего рода летопись жизни православного исповедания. В средней части северной стены были выложены мозаикой основные решения 6-ти поместных соборов. Например, об антиохийском соборе 272 г. сказано: «Священный синод из 33 епископов в Антиохии Сирийской собрался перед Никейским Вселенским собором, чтобы осудить Павла Самосатского, который утверждал, что Христос был просто человеком. Священный синод изверг его как еретика»[11]. Слева от этой надписи, помещенной в круге, стоит решение Сардикийского собора 347 г. В этом же среднем ряду на южной стене были запечатлены решения 6 Вселенских соборов.

Вифлеемский вертеп, в котором перед началом великих часов Блаженнейший Патриарх совершает каждение, тоже был щедро украшен. Конха над вифлеемской звездой, некогда вдохновлявшая молящихся своей мозаикой, теперь закрыта полукруглой иконой Рождества, потому что хранит следы варварства и свидетельствует о тленности всего существующего на этой земле.

В этом историческом вертепе, помнящем времена Божественного посещения и нашествия язычников, смиренномудренно испытавшем блеск царского великолепия  и кротко перенесшем многоразличные унижения и оскорбления, под почерневшими сводами в рождественские праздники Предстоятель не менее многострадальной Иерусалимской Церкви возносит фимиам своей смиренной молитвы.

Совершив каждение в вертепе, Патриарх, возвращается в Кафоликон. Его  Блаженство занимает Патриарший трон, и начинаются царские часы, вечерня и литургия. Взгляды высоких гостей, стоящих окрест патриаршего трона, прикованы к молящемуся Патриарху. Он читает этот длинный псалом наизусть. На литии по окончании молитвы на благословение хлебов к Предстоятелю древнейшей Православной Церкви протягиваются руки богомольцев. Один из благословенных хлебов Патриарх дает почетнейшему из присутствующих.

Во время совершения этих богослужений несколько раз внутри храма совершаются торжественные процессии (четыре раза на часах, один – на вечерне и два – на литургии), с участием Патриарха или епископа, состоящие из пономаря, кавасов, свещеносцев, хоругвеносцев, лиц, несущих иконы и кресты, второго драгомана (ответственного за церемонии), двух диаконов, совершающих каждение, возможно, еще двух диаконов и телетарха (благочинного).

По завершении литургии под колокольный звон Патриарх удаляется в Греческий Православный монастырь, проходя через южный неф и двор храма святого великомученика Георгия.

Поздно вечером, обычно в 22:30, 24 декабря по старому стилю[12] после третьего звона колоколов[13] Греческий Православный Патриарх с клиром во время совершения полунощницы, заходит в храм также через боковой придел, где его встречает духовенство в праздничных облачениях. Блаженнейший Патриарх облачается в мантию, и процессия, двигаясь по центру главного нефа, проходит в Кафоликон, где Патриарх занимает свой трон.

Начинается утреня, и Патриарх сам читает шестопсалмие. В то время, когда Его Блаженство находится на своем троне, священник в сопровождении каваса, пономаря, двух свещеносцев и второго драгомана, идущих перед ним – все в облачениях, – кадит Кафоликон и по южной лестнице спускается в Пещеру Рождества, где совершает каждение Престола над Звездой, Яслей и святой Пещеры. Далее совершается каждение всей Базилики.

По традиции, незадолго до полуночи, в Базилику Рождества входит Президент Палестинской Автономии, у главного входа его встречают губернатор, мэр Вифлеема и драгоман греческого православного монастыря. В сопровождении кавасов он проходит к приготовленному месту справа от патриаршего трона. Однако в Рождество 2002 г. Президент Я. Арафат не смог участвовать в праздничном богослужении, поскольку был блокирован израильскими войсками в Рамалле. На президентском месте был вывешен лишь его головной убор.

В полночь начинается праздничная процессия с каждением вертепа. Крестный ход, возглавляемый Патриархом, с участием служащего духовенства, Президента Палестинской Автономии, мэра Вифлеема, идущих справа от Его Блаженства, консула Греции, идущего слева, хора и кавасов, по южной лестнице спускается в Пещеру Рождества. Там под пение рождественских песнопений Патриарх кадит Звезду, Ясли, весь Вертеп и прикладывается к обеим святыням.

По завершении этой части богослужения процессия поднимается из Пещеры и, обходя храм, через центральный неф подходит к Кафоликону. Здесь, в центре храма, Патриарх совершает короткое молебствие, после которого процессия входит в Кафоликон. Президент Палестинской Автономии прощается с Патриархом и затем покидает Базилику Рождества. 

Блаженнейший Патриарх обычно совершает Литургию в Кафоликоне. В вертепе же, на Престоле над Звездой, литургию совершает один из епископов Иерусалимской Церкви.

Во время праздничной литургии, несмотря на то, что по храму несколько раз проходят торжественные процессии с Евангелием и Святыми Дарами, обширная площадь базилики используется местными жителями отнюдь не по назначению. Во времена турецкого владычества, правда, не во время литургии, в величественном нефе с колоннадой порой стояли лошади и козы. Поэтому теперь парадный западный вход полузаложен каменной кладкой и настолько низок, что проходить через него нужно согнувшись в «три погибели». В XIX в., по словам проф. А.А. Дмитриевского, в  рождественские дни, когда совершалась патриаршая литургия, в храме можно было увидеть «целую толпу местных ребятишек, играющих в мяч и бегающих взапуски с визгом и веселыми криками», которые смешивались со звуками церковных песнопений[14].  И в наши дни все это огромное храмовое пространство во время совершения праздничных богослужений превращается как бы в муравейник или гудящий улей, где гуляют группы туристов, переспрашивая громко говорящих экскурсоводов, пытаясь услышать его рассказ на фоне поющего в микрофон протопсалта; городские арабы встречаются здесь со своими единоплеменниками бедуинами, поднимающимися из Иудейской пустыни с полным коробом новостей; иностранные журналисты, видя, что храмовое пространство между величественной колоннадой на фоне литургисающего Иерусалимского Патриарха становится удобным местом для съемки репортажа, расставляют свою аппаратуру, протягивая бесчисленные провода и включая ослепительные лампы. Тем не менее, весь этот местный колорит не лишает рождественское богослужение торжественности и не умаляет праздничности настроения. Люди исполнены радости и делятся ею друг с другом. Духовенство также ликует от того, что храм полон паломниками и почитателями Вифлеемского вертепа и праздника Рождества Христова. Все радуются тому, что даже если люди и не так внимательны к службе, они все же пришли разделить радость Боговоплощения и принесли к яслям Богомладенца свои скромные дары, пусть даже и не золото, ливан или смирну. Храм, обычно пустующий[15], наполняется жизнью, и создается впечатление, что не наступило еще то время, когда на святом месте водворится мерзость запустения.

По окончании Литургии Патриарх и священнослужители удаляются в Греческий Православный монастырь. Утром Его Блаженство спускается в Пещеру, прикладывается к Звезде и Яслям и затем покидает Базилику через главный вход, где уже ожидают две полицейские машины, которые будут сопровождать Его до Иерусалима.

На площади Яслей Иерусалимского Патриарха провожает восторженная арабская паства с овациями и аплодисментами, а также напряженные лица молчаливых израильских солдат, сидящих на танках и бронетраспортерах с автоматами на взводе.  При виде этих вооруженных людей в кумуфляже  у стен храма Рождества, создавших «зеленый» коридор для Православного Патриарха, сразу представляется льющаяся по улицам Святой Земли кровь, плач женщин и мужчин, хоронящих своих мужей и жен, сыновей и дочерей, братьев и сестер. Барабанный бой и мелодия волынок палестинских скаутов кажутся эхом взрывающихся бомб и свистом сирен машин скорой помощи. Восторженные голоса обращаются в моем сознании в проклятия и стоны. При виде изгороди из автоматов, сквозь которую шествует православный Патриарх, в моих ушах раздается автоматная очередь и звон бьющегося стекла из маленького окошка вифлеемкого храма. В моем сознании всплывают обезображенные пулями мозаичные лики ангелов, которые с любовью были выложены византийскими мастерами в XII в. «Да будет мир в стенах твоих, благоденствие – в чертогах твоих! Ради братьев моих и ближних моих говорю я: «мир тебе!». Ради дома Господа, Бога нашего, желаю блага тебе» (Пс. 121, 7-9).

Вспоминая историю этой многострадальной и благословенной земли, кажется, что она никогда не насладится тем миром, о котором просил пророк. Проходящая же по площади Яслей Патриаршая процессия и ликующий палестинский православный народ свидетельствуют и напоминают, что Мир уже пришел в обетованную землю, родившись в этом убогом вертепе. Думается, что мы еще счастливые люди, потому что хоть и сквозь кордоны, хоть и под дулом автоматов и танковых орудий, но можем пройти и почерпнуть священной воды из Вифлеемского кладезя (2 Цар. 23.15)[16]. И даже если этот храм снова превратится в казарму с озлобленными вооруженными исламистами, если в нем еще когда-то будут лежать разлагающиеся трупы палестинцев и будет разноситься зловоние от мусора, наваленного на византийский мозаичный орнамент пола,  Мир все равно не покинет это место и будет обитать в сердечных вертепах и нерукотворных храмах, где славится и воспевается Его имя. Поэтому в дни праздника Рождества Христова вновь и вновь, из года в год, наперекор слезам и стенаниям, Вифлеем торжествует и Святая Земля радуется. Вновь, на фоне озаренных пожаром стен древнего храма, ясли Спасителя освещены тихим сиянием множества возженных лампад и свеч. Вновь, вопреки угрозам, проклятиям и ужасам войны, под  зловещую канонаду у Вифлеемской звезды звучит мирное пение: «Слава в вышних Богу и на земли мир…».

Иеромонах Феофан (Лукьянов).
Журнал «Православный паломник» № 5 (7) 2002 г.

[1] Любопытно, что изображения не являются фреской в собственном смысле слова. Они выполнены известной древней иконописной методикой – жидким воском, смешанным с красками. Любопытно, что изображения не являются фреской в собственном смысле слова. Они выполнены известной древней иконописной методикой – жидким воском, смешанным с красками.

[2] О древности обычая выезжать патриарху Иерусалимской Церкви со свои­ми клириками для торжественного богослужения в день Рож­дества Христова в Вифлеем свидетельствует св. Софроний, патриарх Иеру­салимский (634—644) словами одного из тропарей «Цар­ских часов», со­вершаемых в канун этого праздника. Согласно «икосу» праздника, вифлеемский вертеп был перед глазами совершителей службы Рождества Христова.

[3] Проф. А.А.Дмитриевский. Церковные торжества на православном востоке в дни великих праздников. Ч.I, СПб., 1909, с. 7

[4] Центральная часть базилики Рождества, принадлежащий Греческой Церкви.

[5] Сразу же после открытия Америки испанская королева Изабелла II повелела изготовить на место Рождества звезду из того серебра, которое привез Христофор Колумб. Эта звезда не сохранилась. В настоящее время в вертепе лежит другая звезда также с латинской надписью: «Hic de Virgine Maria Jesus Christus natus est. 1717» (Здесь от Девы Марии родился Иисус Христос).

[6]Накануне Пасхи 2002 г. наружные стены Базилики в результате месячной блокады израильской армией палестинцев, скрывавшихся внутри храма, были «украшены» «узорами» от пуль.

[7] А.А. Дмитриевский, цит. соч. с. 17.

[8]P.B. Bagatti, Los Antiguos Edificios de Belen, pp.  93-106

[9]Интересно будет заметить для исследователей истории перстосложения, что на росписях св. Евфимий и католический святой Катальдо изображены благословляющими двумя перстами: указательным и средним.

[10]На северной стене была изображена родословная в порядке, переданном евангелистом  Лукой, а на южной – по Матфею.

[11]Murphy-O’Connor J. The Holy Land, An Oxford Archaeological Guide from Earliest Times to 1700. Oxford, University Press. 1998. P. 204

[12] В богослужебной жизни Иерусалимская Церковь руководствуется Юлианским календарем и единым (зимним) временем. 

[13] Кстати, во время осады Вифлеема в 2001-2002 гг. были повреждены колокола одного из храмов Бейт-Джалы, подаренные до революции российскими благотворителями. Два новых колокола (маленький и  большой) для этого храма, также с русскими надписями, в сентябре 2002 г. были привезены из Донецкой области и подняты на колокольню.

[14] Цит. соч. С. 18. Ввиду этого обстоятельства в 1843 г. между кафоликоном и центральным нефом базилики была воздвигнута высокая перегородка, которая в XX в. была разобрана.

[15] В дни обострения интифады.

[16] В 637 г., когда халиф Омар осаждал Иерусалим, православные не могла выйти к Вифлеему на праздник Рождества. Святитель Софроний († 644), известный богослов и полемист с монофизитами, бывший тогда  Патриархом Иерусалимским, в своем  рождественском слове сетует по этому поводу, используя как аналогию библейский эпизод, когда царь Давид не мог напиться из колодца  своего  родного города (этот колодец по сей день можно встретить по дорогое в Вифлеем)  из-за филистимлян, расположившихся у его ворот.